меня окружают потрясающие люди.
вот мы сидим в парке, он пристально рассматривает меня с головы до ног и таки выжимает из себя: "какой красивый педикюр! опять ты какая-то уставшая", - через секунду добавляет очень озабочено. тянет за руку, мол, пойдём.
заходим в пиццерию, несмотря на мои громкие протесты я получаю огромную пиццу и два стакана сока и должна обязательно съесть и выпить всё до последней капельки, иначе "я отсюда никуда не уйду". в это время мы ожесточенно рубимся на предмет венеры, коммунизма и утопизма, харизматичности агл, маневренности зубров и силе выдр, трёх секунд в матче ссср-сша, о наших со стёпой отношениях и миллиардах вещей, о которых я вообще слышу в первый раз. я тщательно контролирую себя, чтобы не говорить на тросянке и не разевать слишком широко рот.
идём по проспекту, и он говорит, что написал вальс, ставит послушать, я улыбаюсь, он вдруг подхватывает меня за плечи и начинает кружить. я не достаю ногами до земли, болтаюсь, как тряпишная кукла, и готова верещать от счастья.
мы передвигаемся исключительно вальсом от одной остановки метро к другой, вдруг он отпускает меня, насыщенно краснеет и по-мойму в ужасе от того, что себе позволил.
он настолько мил в этой внезапной неловкости, что хочется его расцеловать.
я чмокаю его на прощание, а он говорит "спасибо".
завтра он уезжает в деревню собирать фольклор и я очень подумываю, а не поехать ли с ним.