Город грустил со мной летел за мною следом…(с) Мы – горожане, которые не привыкли жить открыто. Мы закрываемся в своих каморках, в своих квартирах. Никогда у нас не увидите летней террасы, даже если это патриархальный квартал, где живут пожилые люди, пожилую даму, которая с такой же пожилой дамой воркует за чашечкой кофе, а рядом стоит сумочка с продуктами. Не увидите седого писателя в углу за барной стойкой, пишущего свой роман, или художника, который что-то рисует на салфетке. Никогда не увидите у нас в кафе одинокого человека, читающего книгу. Ни женщину, не мужчину. Всегда пары или компании. Для европейца его город – любимый город, с любимой улицей, с любимым столиком, здесь ему привычно и комфортно. А если я сяду в уголке с книжечкой, все решат, что я рехнулась. Или кого-то клею. У нас самые высокие заборы в мире. Мы – закрытая нация. (с) И поэтому, знаете, когда возникает вопрос, как убить 15-20 минут, я тоже не иду в какую-нибудь кафешку. Как-то не привычно мне (не принято? Стрёмно?) сидеть одной. Плейер в уши – и гулять по Маркса. Вроде и напоминает улица один сплошной памятник советской архитектуры, но есть здесь какая-то нетронутость – арки, качели. Здесь иногда можно встретить старенького, седого Нила Гилевича. Идёт, опирается на палочку, улыбается. Потрясающий. Даже в таком преклонном возрасте – мужчина. Красавец) А если я на площади Победы, иду в парк Горького. Там, за хоккейным манежем, есть такая замечательная горка – на ней сосны, сквозь которые пробивается солнце, тропинка, высокая трава. Постоянный шум от аттракционов-машинок. Там мне дышится, думается, рисуется. Там можно уединиться. Лето. Очередная прогулка по Маркса, прохожу мимо News café. Там на террасе сидит мужчина. Мокасины – на пол, носки – снял, ноги – на соседнем стуле. Потягивает кофеек, читает какую-то газету на английском, жмурится на солнце. Я тогда подумала, что хочу ТАК жить. Чтоб такие встречи не казались мне чем-то, способным вызвать зависть или натолкнуть на какие-то размышления, типа этих. Чтоб они нее были экстраординарными. Потому что у каждого найдутся деньги на чашечку кофе и газету, пусть не в таком пафосном месте, но всё же. А вот духу сесть одному и расслабиться– не у каждого. Потому что будут смотреть косо. Мир глобализируется. А у нас клаустрофобия.