Я знаю, точно знаю, что ты умер, но вот ты сидишь передо мной, спокойный и совершенно голый, не стесняясь и не стесняя меня, и куришь. Говоришь, чтоб открыла окно, что хочешь видеть солнце. А солнца нет, и небо в тучах и ветер в форточку, и мне так стыдно, так неудобно что ты здесь со мной и я знаю, что скоро ты уйдёшь обратно, вот-вот, и просишь всего-то впустить солнце, а я и этой мелочью не могу тебя порадовать.
И тебе холодно, и ты хочешь согреться, просишь что-нибудь. И нечего тебе дать абсолютно, я мечусь взглядом по комнате, вижу кофту, но она мамина и я думаю, что нельзя давать мамину кофту покойнику и меня саму коробит от этой мысли, мне кажется, что это плохой знак и я вся в раздумьях. Ты говоришь что-то и я понимаю, что фраза очень важная, проговариваю её про себя несколько раз, чтобы проснуться и вспомнить, обязательно вспомнить. Что-то падает и разбивается. Это звонок будильника.
И пусть мама спокойной говорит, что покойники снятся к перемене погоды, я то знаю, что это всё не так просто. Пытаюсь вспомнить ту фразу, мне кажется, что она очень важная…
Не могу, когда мама говорит на тебя «покойник».